Блефовать, так с музыкой - Страница 6

- Видите ли, ваш Парамонов давно живет в Штатах, занимается фундаментальными исследованиями в крупном университете и вполне преуспевает, точнее, преуспевал до приезда в Россию. Ну знаете, все эти причиндалы "их" жизни: собственный дом, счет в банке, пара-тройка машин. Не знаю, чего ему там не хватало, но неделю назад он объявился в Москве, поселился в "Марриоте", а потом пропал. И что с ним сейчас - неизвестно.

Я так и села, как в прямом, так и в переносном смысле. Мне еще повезло, что стул оказался рядом, иначе я бы рухнула на пол.

- Не может быть, - прошептала я, уставившись прямо перед собой. От такой новости у меня захватило дух похлеще, чем на американских горках.

- Теперь я вижу, что вы и впрямь десять лет не имели от него вестей, констатировал голубоглазый.

Теперь? А раньше? Раньше он, выходит, не был в этом уверен? Думал, будто я плету какие-нибудь интриги или, того хуже, прекрасно осведомлена, где сейчас Парамонов? Да не воображает ли он, что я прячу этого свежеиспеченного американца под кроватью?

- Вот! - Я отдернула занавес, разделяющий мою двадцатиметровую комнату на две половины - гостиную и спальню, по крайней мере, я сама их так величала. - Можете проверить!

- Что такое? - Кажется, майор все-таки растерялся.

- Ну поищите, поищите Парамонова в шкафу или под кроватью, подбодрила я его, - я, как хозяйка, вам это разрешаю. А еще можете заглянуть на антресоли и.., вот еще хорошее местечко - ванная. Если предположить, что я расчленила его труп, там вполне могут обнаружиться следы крови.

Добрый молодец укоризненно покачал головой:

- Галина Антоновна, вы переигрываете. Вы, конечно, натура творческая, а потому эксцентрические номера по вашей части. Я это хорошо понимаю, но все же не стоит злоупотреблять моей снисходительностью. И время у меня не резиновое, поскольку я к вам не на блины явился, а по долгу службы.

Еще бы он явился ко мне на блины! А что он там наплел насчет эксцентрических номеров? Господи - я вспыхнула до корней волос - да ведь это может означать только одно: он все про меня знает. Навел обо мне справки, побывал на работе, и скорее всего накануне, когда у меня был выходной. Я живо представила себе нашу заведующую Зинаиду Терентьевну и как она испуганно частит: "Галочка, то есть Галина Антоновна, - наш лучший работник... Она энтузиаст своего дела, да весь наш театр на ней держится... Вот мы в прошлом году знаете что поставили - "Ромео и Джульетту"! Так она, она даже костюмы сама по ночам шила!"

Да уж, такая я творческая натура, то бишь дура, если чем-нибудь увлекусь, то пиши пропало. И не так уж важно, чем именно: самодеятельным театром или каким-нибудь физиком-шизиком. Я всегда очертя голову бросаюсь в очередную пучину, не думая о том, как буду из нее выбираться. Из этой же серии и постановка "Ромео и Джульетты" в нашем заштатном ДК. Каюсь, нашла на меня однажды такая блажь. Просто надоело быть бессменной Снегурочкой на детских утренниках, и я вспомнила, что когда-то училась на режиссерском отделении. Правда, так и недоучилась.

Впрочем, зачем лишний раз утомлять вас пространными отступлениями? Вас ведь интересует интрига, не так ли, и вы просто сгораете от любопытства, куда подевался Парамонов? Боюсь вас разочаровать, но пока я и сама этого не знаю, так что придется вам потратить время на чтение моих сумбурных записок, изобилующих всевозможными отклонениями от темы. В этом смысле рассказчик вам достался аховый, уж запаситесь терпением, если хотите добраться до конца моей истории. Истории, которая развивается по своим законам.

А дальше было вот что. На мою голову посыпались новые вопросы, я только успевала отбиваться. Голубоглазого майора интересовало буквально все: привычки Парамонова, друзья, круг его интересов и тэ дэ и тэ пэ. Как будто я обязана все это помнить целых десять лет!

- Друзья? - я потерла лоб. - Какие могут быть друзья у человека, повернутого на геофизике? Если только Алик, с ним они жили в общежитии в одной комнате. Алик, м-м-м, нет, фамилии я не помню. - Вообще-то я сомневаюсь, знала ли я ее когда-нибудь. Ведь Алик был для меня всего лишь соседом Парамонова по общежитию, неосязаемым, как тень отца Гамлета. Увлечения? - призадумалась я. - Спросите о чем-нибудь попроще.

На уме у него всегда была одна лишь геофизика, геофизика и еще раз геофизика.

- Вы нарисовали такого сухаря! - усмехнулся голубоглазый.

- "Сухарь" - это еще мягко сказано, - фыркнула я и тут же спохватилась, что сболтнула лишнее. Чего я не должна делать ни при каких условиях, так это показывать свое истинное отношение к Парамонову.

- Ну что ж... - Майор Сомов поднялся с кресла, хотел было потянуться, но вовремя сообразил, что он не у себя в кабинете. - Вы нам очень помогли. Если вспомните еще что-нибудь существенное, позвоните.

Он вырвал из блокнота, в который записывал скудные сведения о Парамонове, листочек, что-то черкнул и оставил на краю журнального столика.

- Непременно, - пообещала я и проводила его до двери.

Захлопнув дверь за крепкой спиной майора Сомова, я немного поторчала в прихожей в некоторой растерянности, а потом вернулась в неубранную комнату, чтобы полюбоваться на пылесос и скучающую в углу швабру. Настроение продолжить уборку окончательно пропало, так же как желание полежать на диване с книжкой или, устроившись напротив телевизора, скуки ради поглазеть на перипетии мыльного сериала. Суббота была безнадежно загублена. А все Парамонов! Впрочем, что такое испорченная суббота по сравнению с лучшими годами юности, которые я потратила на этого негодяя?

Вздохнув, я включила пылесос и дочистила ковер, попутно размышляя о том, что поведал мне майор Сомов. Новости были хоть куда. Парамонов новоиспеченный американец, к тому же богатый, в голове не укладывается! Я полчаса водила щеткой по одному месту, пытаясь представить своего геофизика в неведомой заокеанской жизни. Ничего у меня не вышло, притом что натура у меня и в самом деле творческая, а воображение богатое. Как я ни напрягала фантазию, красочных картинок типа "Парамонов на Канарах" или "Парамонов на Багамах" перед моим мысленным взором не возникало, хуже того, перед ним возникала только поношенная, изъеденная молью безрукавка в дикую желто-коричневую полоску.